Sergei Jessenin

Sergei Jessenin

Sergei Aleksandrovitš Jessenin (vene Сергей Александрович Есенин; 3. oktoober (vkj 21. september) 1895 Konstantinovo, Rjazani kubermang – 28. detsember 1925 Leningrad) oli vene luuletaja.

Luuletused

Tsitaadid kogumikust Sergei Jessenin, "Luuletused", Tallinn: Eesti Raamat, 1970.

/---/ Kurekruuksed, soode umbsus. Ripub pilvenurga pealt üksik täht, ja mulle tundub, et ta varsti kukub sealt. Tahaks saada selleks täheks, läita mets kui tuleriit. Leekidega ise läheks sädemena kaasa siit. "*** Laia taevaliua sinal". Tõlkinud Artur Alliksaar, lk 12

/---/ На болоте крячет цапля, Четко хлюпает вода, А из туч глядит, как капля, Одинокая звезда. Я хотел бы в мутном дыме Той звездой поджечь леса И погинуть вместе с ними, Как зарница — в небеса. Сергей Есенин, На небесном синем блюде, 1915

Oi mu maa! Oi laiust, sina! Iga onn kui pühapilt... Teist nii ääretut kui sina pole leida kusagilt. /---/ Sinu vaikses pühakojas lehvib mее ja õunte hõng. Metsas, heinamaal ja ojas keerleb lõbus tants ja mäng. /---/ Hüüaks inglid ülalt maha: "Jäta kõik, siis taeva saad!" — vastan: "Taevast ma ei taha, tahan ainult kodumaad!" "*** Oi, mu maa!". Tõlkinud August Sang, lk 16

Гой ты, Русь, моя родная, Хаты — в ризах образа... Не видать конца и края — Только синь сосет глаза. /---/ Пахнет яблоком и медом По церквам твой кроткий Спас. И гудит за корогодом На лугах веселый пляс. /---/ Если крикнет рать святая: «Кинь ты Русь, живи в раю!» Я скажу: «Не надо рая, Дайте родину мою». Сергей Есенин, Гой ты, Русь, моя родная, 1914

Mind väsitand on kodunurk. Silm tatrakarva kaugust puutub ja elamusi janub kurk. Ma hulkuriks ning vargaks muutun. Ees päeva valge käharpea, uut kodu otsin teede ääres, ja minu jaoks mu sõber hea pussnuga kannab saapasääres. /---/ Ja tulen longuspäisena taas siia, võõras rõõmudele. Poon enda aknal käisega, kui õhtu rohelus on hele. Mind hauda saadab koerte koor ja minu laipagi ei pesta, kuid pajudel on leinaloor, õrn kurbus jääb neis kauaks kestma. "*** Mind väsitand on kodunurk". Tõlkinud Artur Alliksaar, lk 39

Устал я жить в родном краю В тоске по гречневым просторам. Покину хижину мою, Уйду бродягою и вором. Пойду по белым кудрям дня Искать убогое жилище. И друг любимый на меня Наточит нож за голенище. /---/ И вновь вернуся в отчий дом, Чужою радостью утешусь, В зелёный вечер под окном На рукаве своём повешусь. Седые вербы у плетня Нежнее головы наклонят. И необмытого меня Под лай собачий похоронят. /---/ Сергей Есенин, Устал я жить в родном краю, 1916

/---/ Kaua, kaua ei näita ma end! Seni, kuulates huilgavat tuult, ühe jalaga vaher, mu vend, sinist Venemaad valvab seal truult. Ja ma tean, vanal vahtral on hea saju soojade suudluste all, sellepärast et minul on pea sama metsikult kähar kui tal. "*** Maha kaugele kodupaik jäi". Tõlkinud August Sang, lk 92

/---/ Я не скоро, не скоро вернусь. Долго петь и звенеть пурге. Стережет голубую Русь Старый клен на одной ноге, И я знаю, есть радость в нем Тем, кто листьев целует дождь, Оттого что тот старый клен Головой на меня похож. Сергей Есенин, Я покинул родимый дом, 1918

/---/ Nüüd ma eriti selgesti tajun tarka looduse häält enda sees. Kuidas tahaksin olla nüüd paju, kelle oksad on kummargil vees, või siis kuu, kuhjast heinu kes rabab, ära süüa neid jõudmata. Ah, kui saaksin veel armastada vastuarmastust nõudmata! "*** Tiigipinnale kuldlehti liibub". Tõlkinud Artur Alliksaar, lk 94

/---/ Я ещё никогда бережливо Так не слушал разумную плоть. Хорошо бы, как ветками ива, Опрокинуться в розовость вод. Хорошо бы, на стог улыбаясь, Мордой месяца сено жевать… Где ты, где, моя тихая радость — Всё любя, ничего не желать? Сергей Есенин, Закружилась листва золотая, 1918

/---/ Sündides tuhandeid aastaid, viruna tiirlevad tähed ja kirg läbib ihusid. Mitte et paluda sind, vaid et kiruda, issand, mu keele teravaks ihusid. Lokid nii luitund sul on, et nad võikana näivad kui kolletus, puule mis poeb. "Aegunu põrgusse!" sinule hõikan ma, alistumatu ja tõrges poeg. "Pantokraator" 1. Tõlkinud Artur Alliksaar, lk 95

/---/ Тысячи лет те же звезды славятся, Тем же медом струится плоть. Не молиться тебе, а лаяться Научил ты меня, господь. За седины твои кудрявые, За копейки с златых осин Я кричу тебе: «К черту старое!», Непокорный, разбойный сын. /---/ Сергей Есенин, Пантократор, 1919

Igaüks juba laule ei tee. Igaühele antud ei ole langeda võõraste ette kui ubin puust. Maailma suurim pihtimus on see, pihtimus huligaani suust. /---/ Mulle meeldib, et sõimukivid mu pihta lendavad röhkiva rahesajuna. Siis ma oma juuste turris vihta veel jonnakamalt kämblad vajutan. Nii hea on mõelda, kuuldes teie kisa, et kuskil on rohtunud tiik ja kähisev lepp, et kuskil on mul ema ja isa, kellele tuhkagi ei loe, et olen värsisepp. /---/ Vaesed, vaesed vanad! Kui näotud te praegu küll olema peaksite! Te sood ja jumalat kardate ikka veel. Oh, kui teie teaksite, et teie poeg on Venemaal kõige parem poeet! "Huligaani pihtimus". Tõlkinud August Sang, lk 103-104

Не каждый умеет петь, Не каждому дано яблоком Падать к чужим ногам. Сие есть самая великая исповедь, Которой исповедуется хулиган. /---/ Мне нравится, когда каменья брани Летят в меня, как град рыгающей грозы, Я только крепче жму тогда руками Моих волос качнувшийся пузырь. Так хорошо тогда мне вспоминать Заросший пруд и хриплый звон ольхи, Что где-то у меня живут отец и мать, Которым наплевать на все мои стихи, /---/ Бедные, бедные крестьяне! Вы, наверно, стали некрасивыми, Так же боитесь бога и болотных недр. О, если б вы понимали, Что сын ваш в России Самый лучший поэт! /---/ Сергей Есенин, Исповедь хулигана, 1920

Ainus lõbu on jäänud veel mulle: sõrmed suus, uljalt vilistan loo. Laialt ringi käib kuuldusi hulle, et ma jõhkard ja võllaroog. Kus mul kaotus — nii veider ja rumal! Veidraid kaotusi elu on täis. Mul on häbi, et oli mul jumal, ja on valus, et ilma tast jäin. /---/ Pooleks naljad ja südamevalu — see mu viimane ulakas viis. Oma lahkumisminutil palun neid, kes viibivad minuga siis, et mu raskete pattude märgiks, ja et olin ma eksinud tall, lastaks surra mul vene särgis tarenurgas ikoonide all. "*** Ainus lõbu on jäänud veel mulle". Tõlkinud Linda Ruud, lk 118-119

Мне осталась одна забава: Пальцы в рот и веселый свист. Прокатилась дурная слава, Что похабник я и скандалист. Ах! какая смешная потеря! Много в жизни смешных потерь. Стыдно мне, что я в Бога верил. Горько мне, что не верю теперь. /---/ Вот за это веселие мути, Отправляясь с ней в край иной, Я хочу при последней минуте Попросить тех, кто будет со мной,— Чтоб за все за грехи мои тяжкие, За неверие в благодать Положили меня в русской рубашке Под иконами умирать. Сергей Есенин, Мне осталась одна забава, 1923

Leebest saab kannataja. Jõhker saab edasi. Mul pole isegi vaja leinata kedagi. /---/ Mida te sõimate, saatanad? Kas vähesed elavad nii? Kui pudelid nõnda sind vaatavad, siis püksid või panti viid. /---/ Räpane poiss selles lõõmus möödujaid uudistab. Nägu tal elav ja rõõmus. Nina ta uuristab. Uurista pealegi, ninna pista või kogu sõrm. Hinge vaid torkima minna ei tohi, sest hing on õrn. "*** Leebest saab kannataja". Tõlkinud Artur Alliksaar, lk 124-125

Грубым дается радость, Нежным дается печаль. Мне ничего не надо, Мне никого не жаль. /---/ Что ж вы ругаетесь, дьяволы? Иль я не сын страны? Каждый из нас закладывал За рюмку свои штаны. /---/ А на улице мальчик сопливый. Воздух поджарен и сух. Мальчик такой счастливый И ковыряет в носу. Ковыряй, ковыряй, мой милый, Суй туда палец весь, Только вот с эфтой силой В душу свою не лезь. /---/ Сергей Есенин, Грубым даётся радость, 1923

/---/ Ma oma koli Moskvast siia tõin. Ei austa miilits seal mu luuleandi. Kui õllepoes ma pisut lärmi lõin, mind jalamaid tsemendi peale pandi. "Stantsid". Tõlkinud August Sang, lk 149-150

/---/ Я из Москвы надолго убежал: С милицией я ладить Не в сноровке, За всякий мой пивной скандал Они меня держали В тигулёвке. /---/ Сергей Есенин, Стансы, 1924

Sõber, hüvasti, mul ees on minek. Sind ma kaasas kannan südames. Tunnen nüüd, et ükski lahkumine ei saa lõplik olla iganes. Nüüd, kus me ei kohtu, palun ainult ühte: ära ole minu pärast kurb. Sündida maailma on nii lihtne. Sündimisest lihtsam veel on surm. "***Sõber, hüvasti, mul ees on minek". Tõlkinud Artur Alliksaar, lk 244

До свиданья, друг мой, до свиданья. Милый мой, ты у меня в груди. Предназначенное расставанье Обещает встречу впереди. До свиданья, друг мой, без руки, без слова, Не грусти и не печаль бровей, — В этой жизни умирать не ново, Но и жить, конечно, не новей. Сергей Есенин, До свиданья, друг мой, до свиданья, 1925

Mu sõber, mu sõber! Olen haige, haige väga! Mitte ei tea, millest tuleb mu piin. Kas sellest, et tuul paljail põldudel ägab, või et nagu september puid laastab ajusid viin. Just nagu linnu tiivad tilpnevad mu kõrvad. Enam jalad ei jõua kanda kaelal õõtsuvat pead. Must mees, must, must, must mees istub mu voodi kõrval, must mees öö otsa mind ärkvel peab. /---/ "Must mees", tõlkinud August Sang, lk 249

Друг мой, друг мой, Я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль. То ли ветер свистит Над пустым и безлюдным полем, То ль, как рощу в сентябрь, Осыпает мозги алкоголь. Голова моя машет ушами, Как крыльями птица. Ей на шее ноги Маячить больше невмочь. Черный человек, Черный, черный, Черный человек На кровать ко мне садится, Черный человек Спать не дает мне всю ночь. /---/ Сергей Есенин, Чёрный человек, 1925